1990
Стоим у протоки. Ник встал в девять. Кашу сварили. Делаем мачты и паруса. Собрали черники. Пообедали. Снялись в 16:30.
На Ладоге штиль. Вдали острова, а ввообще пустынно. Много грести.
Стоянок на островах нет. Высадились на муравьиный - остров - скалы, сосны, муравьи.
Нашли стояночку такую. Лесистую. Водя холодная, 10-14 градусов. Ломит члены.
Сидели смотрели в трубу на луну. Рассуждали о комми, кришнаитах и христианах.
Я вечером допустил бестактность по отношению к Андрею Петровичу - про его маму рассказал и про ту бестактность (как мы были у его мамы на даче, ночевали на сеновале, и мама отобрала спички у нас, тридцатислишнимлетних детей). Ах я бестактный.
Неэтично про это подумать даже.
При фонаре пишу.
На Ладоге штиль. Вдали острова, а ввообще пустынно. Много грести.
Стоянок на островах нет. Высадились на муравьиный - остров - скалы, сосны, муравьи.
Нашли стояночку такую. Лесистую. Водя холодная, 10-14 градусов. Ломит члены.
Сидели смотрели в трубу на луну. Рассуждали о комми, кришнаитах и христианах.
Я вечером допустил бестактность по отношению к Андрею Петровичу - про его маму рассказал и про ту бестактность (как мы были у его мамы на даче, ночевали на сеновале, и мама отобрала спички у нас, тридцатислишнимлетних детей). Ах я бестактный.
Неэтично про это подумать даже.
При фонаре пишу.