о языцех - Алгол
Oct. 27th, 2011 01:13 pmАлгол был первый язык, с которым я ознакомился. Солидный язык, с подчёркнутыми ключевыми словами, бегин и енд, с процедурами... У меня ушла неделя, чтобы освоить это уравнение:
Только у нас на матмехе программирование было сопряжено с различными обстоятельствами. Сначала пишешь разборчиво код, сдаёшь на перфорацию; тебе выдают карты. Потом эти карты сдаёшь на машину; не следующий день тебе выдают узкую бумажную полосу, на котором или напечатан результат, несколько вещественных чисел, или длинная последовательность трёхзначных чисел - кодов, которые надо было расшифровать, чтобы прочитать сообщение об ошибке (типа "неопределённый идентификатор"). Это была машина М20. Потом наступил прогресс, и поставили машину М220 с широкой печатью. И в алголе нашем, в смысле в библиотеке, появилась новая процедура для печати, p0165. До того была p0042, которая только цифры печатала. А теперь тексты; и сообщения об ошибке тоже печатали нормальным языком.
Я к тому времени надыбал шабашку (контракт, на современном языке) и ходил по вечерам да по ночам на БЭСМ-4, программировал что-то геологическое. Там проблемы были не с алголом, а с компилятором алгола - компилятор был на лентах, а ленты хреново читались. И вот нажимаешь кнопку, твои перфокарты прочитаются, первый проход компилятора нормально, а второй проход не читается. Повторяешь. Не читается. И так много раз.
Напечатать график на этом широком АЦПУ было достижением программирования (такой у нас тогда был уровень). И у меня была мечта - написать бы свой язык, без всей этой ерунды с бегинами и ендами, с процедурами и параметрами по значению, а чтобы интерпретировал прямо с перфокарт, без проходов.
Много позднее я такой язык встретил, он назывался Форт.
После матмеха я ещё один раз сталкивался с алголом - на Минске-22, старинном драндулете, тоже с широкими магнитными лентами, с пультом с лампочками... но на Минске-22 мне не довелось поработать.
x := x+1
; но потом ничего пошло.Только у нас на матмехе программирование было сопряжено с различными обстоятельствами. Сначала пишешь разборчиво код, сдаёшь на перфорацию; тебе выдают карты. Потом эти карты сдаёшь на машину; не следующий день тебе выдают узкую бумажную полосу, на котором или напечатан результат, несколько вещественных чисел, или длинная последовательность трёхзначных чисел - кодов, которые надо было расшифровать, чтобы прочитать сообщение об ошибке (типа "неопределённый идентификатор"). Это была машина М20. Потом наступил прогресс, и поставили машину М220 с широкой печатью. И в алголе нашем, в смысле в библиотеке, появилась новая процедура для печати, p0165. До того была p0042, которая только цифры печатала. А теперь тексты; и сообщения об ошибке тоже печатали нормальным языком.
Я к тому времени надыбал шабашку (контракт, на современном языке) и ходил по вечерам да по ночам на БЭСМ-4, программировал что-то геологическое. Там проблемы были не с алголом, а с компилятором алгола - компилятор был на лентах, а ленты хреново читались. И вот нажимаешь кнопку, твои перфокарты прочитаются, первый проход компилятора нормально, а второй проход не читается. Повторяешь. Не читается. И так много раз.
Напечатать график на этом широком АЦПУ было достижением программирования (такой у нас тогда был уровень). И у меня была мечта - написать бы свой язык, без всей этой ерунды с бегинами и ендами, с процедурами и параметрами по значению, а чтобы интерпретировал прямо с перфокарт, без проходов.
Много позднее я такой язык встретил, он назывался Форт.
После матмеха я ещё один раз сталкивался с алголом - на Минске-22, старинном драндулете, тоже с широкими магнитными лентами, с пультом с лампочками... но на Минске-22 мне не довелось поработать.