четвёртый сон Веры Павловны

На днях включился в дискуссию выходцев из Беларуси на тему, как это было при Чернобыле.

Они тогда были детьми, и бегали себе по двору, в конце апреля, в начале мая 1986-го года, когда радиоактивный йод на них выпадал. Хотя никто из их друзей детства вроде бы не умер, но, в общем, умерло некоторое количество народу.

Что я обнаружил интересного - что все дружно винят начальство. "Нам не сказали." "Нас не предупредили." В таком духе. Что у этих детей вообще-то были родители, которые всяко более ответственны за своих детей, чем начальство - им как-то в голову не приходит. Ну конечно, как это я собственную маму буду обвинять в халатности. А начальство можно.

Между тем, вот что я помню. Привозили мы в Речицу (Гомельской области) дозиметры. Меряли всё подряд - штаны Ромы Пронюка, бороду Гриши Бриля и Саши Винса, волосы... да хоть бы и у меня; домашние вещи; ЭВМ в вагончике. Но эти дозиметры гебня белорусская отнимала. Можно винить гебню - но гебня-то откуда узнала? А свои же и стучали. Не начальник партии, не главный инженер (который тут же отправил всё свою семью отдыхать в Подмосковье) - а свои же. А кто кормил своих детей радиоактивной клубникой со своего огорода? Да те же инженеры. Рома Пронюк говорил: "сам ем, и детей кормлю". Детям повезло, дети выжили, а Рома умер от рака.

А что делало начальство? А начальство организовало вывоз всех детей сотрудников в пионерлагерь в Ленобласть. В Питере этих детей, в бане на Дегтярной, помыли, отобрав у многих футболки и сандалии. Светились.

Но в пионерлагере им не понравилось - нет борща, и приходится босиком бегать по пляжу. Так что родители стали приезжать и забирать своих детей туда, где у них родная радиация.

Ну и при чём тут начальство? При чём тут "они"? Всё, что "они" могли сделать - это на прощание последнюю группу отъезжающих детей, сводить в мороженицу через дорогу от Витебского вокзала. До сих пор матерюсь в адрес этих родителей.

Так я что хотел сказать. Хватит уже валить всё на другого дядю. Сами, сами. Сами, бля, сами. Кто-то об их детях должен заботиться. А они как чатботы, только кивать и выполнять указания могут.

Да, это был антинародный пост.

minimalistic cache

isFinite tells us whether we can cache it; maybe it's coming from a predicate that checks the size, or something.

class Cache[K,V](isFinite: Boolean, build: K => V):
  private val cache: mutable.Map[K, V] = mutable.Map[K, V]()

  private val app: K => V = if (isFinite) (k: K) => cache.getOrElseUpdate(k, build(k)) else (k: K) => build(k)
  
  inline def apply(k: K): V = app(k)