Матисс! - с этой недели в Санфранцисской Моме!
Jun. 13th, 2007
Из Войновича
Jun. 13th, 2007 06:53 pmhttp://www.lib.ru/PROZA/WOJNOWICH/portret.txt
"Когда общество (справедливо или не совсем) единодушно противостоит
государству, члены общества делятся приблизительно на исповедующих,
проповедующих и действующих. Первые, исповедуя модные для этого времени
общественные идеи, где-нибудь в гостиных (или в советское время на кухнях)
поругивают власть, мечтают о переменах, но ничего лично для перемен не
делают. Другие выражают свое недовольство погромче, призывают людей не
мириться с существующими порядками. А третьи и говорят, и призывают, и
действуют. Выходят на площади, идут в народ, печатают листовки или поступают
еще покруче, платя за свое поведение свободой и жизнью (сначала своей, потом
своей и чужой, потом только чужой). В такие времена эти люди становятся в
обществе наивысшими моральными авторитетами. В их присутствии и на фоне их
жертвенного служения идеалам тем, чье свободолюбие за пределы кухни не
выходит, бывает стыдно. Им их собственная работа в любой области, даже в
искусстве и науке, забота о себе и семье начинает казаться мелкой, не
очень-то нужной человечеству суетой и недостаточным аргументом для
оправдания своего эгоистического благоразумия. Зато перед героями
гражданских битв они преклоняются, примерно как во время большой войны
тыловики перед фронтовиками. Они смотрят на героев с восхищением, не
замечают их недостатков, а главных возводят в ранг властителей дум и
моральных авторитетов, которые своими подвигами заслужили право
судить-рядить обо всем, указывать другим, как им жить и что делать. Мне за
примерами далеко ходить не надо, меня (я уже об этом не раз говорил)
постоянно учили, что, как и о чем я должен писать, герои войны, генералы,
космонавты и передовики производства (теперь и попы включились). И
диссиденты, конечно, тоже. Некоторые."
"Когда общество (справедливо или не совсем) единодушно противостоит
государству, члены общества делятся приблизительно на исповедующих,
проповедующих и действующих. Первые, исповедуя модные для этого времени
общественные идеи, где-нибудь в гостиных (или в советское время на кухнях)
поругивают власть, мечтают о переменах, но ничего лично для перемен не
делают. Другие выражают свое недовольство погромче, призывают людей не
мириться с существующими порядками. А третьи и говорят, и призывают, и
действуют. Выходят на площади, идут в народ, печатают листовки или поступают
еще покруче, платя за свое поведение свободой и жизнью (сначала своей, потом
своей и чужой, потом только чужой). В такие времена эти люди становятся в
обществе наивысшими моральными авторитетами. В их присутствии и на фоне их
жертвенного служения идеалам тем, чье свободолюбие за пределы кухни не
выходит, бывает стыдно. Им их собственная работа в любой области, даже в
искусстве и науке, забота о себе и семье начинает казаться мелкой, не
очень-то нужной человечеству суетой и недостаточным аргументом для
оправдания своего эгоистического благоразумия. Зато перед героями
гражданских битв они преклоняются, примерно как во время большой войны
тыловики перед фронтовиками. Они смотрят на героев с восхищением, не
замечают их недостатков, а главных возводят в ранг властителей дум и
моральных авторитетов, которые своими подвигами заслужили право
судить-рядить обо всем, указывать другим, как им жить и что делать. Мне за
примерами далеко ходить не надо, меня (я уже об этом не раз говорил)
постоянно учили, что, как и о чем я должен писать, герои войны, генералы,
космонавты и передовики производства (теперь и попы включились). И
диссиденты, конечно, тоже. Некоторые."