дыбр

После мелатонинки и двух снотворных снилось что-то смешное и долго. Так что встали типа в девять или что-то такое.
Оделся легко и пошел в булочную. Одна не понравилась, пошел в другую. Там багеты теплые; и еще круасан взял, и еще какую-то штучку. Теплый багет! (Ну или теплая, la baguette же, палочка, то есть.)
Завтракали, смотрели телевизор, чо там ваще. Ну желтые жилеты роятся, но они на Елисейских, а мы типа в противоположной части. И дождик обещают только вечером.
Пошли пошляться, но сначала надо было провод для айфона. Ближайший эпловый магазин плотно заколочен фанерой. Пошли в другой, тоже недалеко (да Париж, тут все близко), там купили кабель, хорошо. Нос, конечно, слегонца мерзнет; я не понимаю, как я в детстве при температуре выше нуля ходил в школу без пальто (а ниже, так в пальто). Бррр.

Дошли до Люксембургского сада; сад закрыт, не знаю, от желтожилетников или из-за сезона. Зато рядом, в музее, выставка Мухи. Нам как-то повезло, ни очереди, ни давки, бац и попали. Потом уже стояла очередь, и под дождем.

Ну что Муха. Альфонс Муха поехал в Париж как славянин, и тусовался там со всякими славянами (общеславянский митап) и с чехами (чешский митап под названием Беседа). Все это спонсировалось каким-то богачом. А потом бац, и спон кончился, и пришлось Мухе работать; вот он и стал иллюстратором. Ну как, в общем-то он гений как иллюстратор. Целый вид искусства впендюрил. Нахватался и от прерафаэлитов, и от японцев, и от славянских узоров, да и с Гогеном что-то у них общее (типа у Гогена "nave nave moe" - похоже же на Муху, только Гоген тогда с Мухой знаком еще не был). Так что хорошо пошло; тусовался с Гогеном, сфотографировал его без штанов у фортепьяно. Ювелир один ему дизайны заказывал, тоже ничо так.

Но все подкосил Сведенборг. Сведенборг заморочил голову Мухе всякой мистикой; и Муха стал мистиком. Ушла попса, ушла ясная линия и японский рисунок, а появилось что-то от Тернера, но не желтое, а серое, серая муть. Типа угадайте, что там в тумане, лошадка, ежик?

Ну он оставался панславистом; оформлял выставку Боснии-Герцеговины, за что вдруг внезапно получил медаль Франца-Иосифа, от империи, которую ненавидел. Ну ничо, ничо, все для пользы славянского дела. Пять раз в Америку ездил, чтобы найти денег на славянское дело.

Потом он вообще уехал в Чехию (Чехословакию), жил там в глуши, страдал за всех славян. Висит его плакат "помогите голодающей России", внизу текст, мол, Россия страдала от гражданской войны, а теперь на нее свалилась очередная беда, голод на Поволжье.

Эх.

Выходили из музея, уже очередища стояла на улице. И моросило.

После Мухи мы пошли, кривулями, к дому. Под дождичком, да, как Гил, если помните такого. А уже почти три дня было. Заглядывали в рестораны по дороге, но все фигня... и нигде нету soup d'oignon; ну свернули в какую-то улочку, и я зацепился за La Jacobine, и подругу туда затащил. Народу там набито, столики маленькие, короче, лепота. Взяли миску лукового супа да баранью ногу. Да какую-то малиновую печенюшку.
Ну классная еда, конечно.

На стенах висят картинки; на одной - революция, "Слава Марату", "Совет Женщин-Патриоток". Якобинки же.



А где мы сидели - там всякое типа французское непотребство. Красотка спускается с балкона по шторам, гусар ее ловит, а тут муж пришел, она орет "ciel, mon mari!"; на другой гусар одной рукой красотке под юбку залез, в другой держит листовку с надписью "Отечество в опасности! Дадим армии больше солдат!"; на третьей опять гусар по имени Brise-Motte лезет мадемуазель под юбку, она счастлива.

За соседний столик сели испанка с испанцем. Я гляжу на эту испанку - да она вылитая мадемуазель с картинки, под которой она сидит! Ну только что тараторит эта испанка с дикой скоростью, на кастильском. Я б и чикнул, но это. По нынешним временам людей фотографировать совсем неэтично. Ну а испанец с ней, да сбрить бороду ламберскую, так тоже похож на гусара с картиночки.

Они заказали по полной еде каждый, entrée и plat, (primo e secundo, по-итальянски), и смели только так. Оба тощие; может, их там в Испании не кормят? Мы нашу порцайку антре и пла, вдвоем еле осилили. Ну там не вся нога барана, конечно; только коленка. Но и мы не из голодной Испании заявились.

На улочке красивая черная тетка и ее красивый хахаль фотографировались по-всякому, установив камеру на доску с меню; хитрость такая - ставят камеру, таймер, и не стоят на месте, а идут к камере. Я их разглядывал в окошко, а тетка на меня оглядывалась ухмылялась. Потом они зашли в ресторан, уселись через стол от нас (за испанцами), и взяли бутылку красного.

Наелись, облизнулись сыто, пошли домой. Ну как, темнело; дождик моросит; на набережной книжные лавки закрывают уже.
На углу увидели желтожилеточника, дискутирующего с двумя копами. И кругом еще копы роятся, и куча коповских машин.

Шли дальше, напоролись на Église catholique Saint-Merri - а там сегодня концерт, Канако Оно играет разную музыку, в 8 вечера. Ну надо сходить же.

Ну что, посмотрели новости по ящику, как там желтожилетники бунтуют, как девки в красных куртках показывают, извините, сиськи полицаям, как в Украине народ православный торжествует, как в Косово какая-то фигня с армией...

Рядом с церковью Фонтан Стравинского; ну там всякая попса с намеком на балет Sacre Printemps.

В церкви холодрынь. Ведущий извинился, мол, церковь на ремонте, и отопление не работает. Как можно отопить огромный собор, я не знаю, конечно. Пианиста вышла такая, кланялась всем, почему-то держась за жопу, это я не знаю, такой музыкальный поклон?

Ну это ладно. Бетховена 27-ю она сыграла будто на ксилофоне. Ну думаем, японка, шо с ней взять. Но потом Шопен, Вагнер с Листом шли просто прекрасно. Шопена она вообще играла как тайский массаж на клавиатуре, так пальчиками, пальчиками. Там были еще Равель и Дебюсси, но мы в них не очень. Не, хорошая девушка. Она в 2.5 года начала учиться (ну или - ее дрессировать) на фортепиано (отметьте, каково-то пальчикам); потом в конце концов по консерваториям в Париже, в одной, в другой... остается только посочувствовать, 34 года, прописки европейской постоянной нету, возвращаться в Японию... ну с концертами ладно, а жить?! Вот и приходится вертеться, играть в промороженной церкви, почти как в блокадном Ленинграде. После антракта она таки надела пальто. Зрители сидели в пальто да куртках тоже все. Я даже в перчатках. Надел бы и шапку, да я, извините, в христианской семье рос. А так некоторые были и в шапках; причем одна тетенька в ушанке, надетой наоборот. 

 

Ну ладно, музыкой-то мы насладились, конечно. Особенно из "Тристана и Изольды". Да и Шопен тоже хорошо. Очень хорошо.

А концерты там каждый выходной, на весь год запланировано. Так что будете в Париже - заходите. Юра, это к тебе, например.

Ночью по Парижу:




Домой вернулись, ванна, чай... спать пора уже.



А, вот еще фотка, со вчера, утро в Дублине.