суббота, 13 августа 2005 г.
В машине пахнет дымом от пожаров, а также алкоголем.
Надо ехать в Уиттиер, успеть попасть к 11:30, поэтому встали рано, попили гостиничного кофейку, а позавтракать как следует решили на пароходе. Едем, я штурманом. И что? Вчера плутали по Анкориджу, и сегодня я направил не туда – и долго пытался понять, как так я не смог сориентироваться, если вот она карта. Понял, но это неинтересно.
Дорога опять вдоль фьорда, слева заросший ёлками крутой склон, справа вода, точнее, была бы вода, если бы не было отлива, а так – грязь, ил, глина. Вчера в газете видел картинку – два пожарника спасли тётку из такой грязи, когда уже прилив наступал. Ну конечно, прилив несколько метров высотой, а тётка застряла. Чего она там делала, в грязи? Да рыбку ловила, лосося или хулигана. Хулиган – это такая местная рыбка, написано, что мелкая – меньше 16 дюймов длиной. В спичечный коробок типа влезет. (Сноска. Не ксе знают этот анекдот – про рыбалку,когда мелкую выбрасывают, а крупную в спичечный коробок складывают.)
Планировали по пути посмотреть достопримечательности; одна из них – wildlife refuge. На порядочном куске равнины разгорожены большие участки; где-то пасутся elks, горные олени, где-то лоси шляются, где-то мускусные быки, где-то медведи прячутся. В большой клетке сидит очень потрёпанный белоглавый орёл. Прошу политические ассоциации оставить при себе, this is my country! В другой большой клетке на дереве сидит с довольной, умильной рожей дикобраз. Дикобраза редко кто видит спереди – так вот, очень милая зверушка. И шкурка у него под брюшком очень гладкая и мягкая.
Олени лежат двумя кучками – два самца (альфа и бета), и вокруг по гарему. В следующей загородке олени поменьше, типа наших калифорнийских. Оленёнок, пока маленький - в пятнышках, бемби. Я уже писал, как чапает мишка; а у оленёнка прямо противоположная походка – как на пуантах, вертикально ставит он на землю свои лапки – делай он это быстрее, выглядело бы как танец.
Мускусные быки – ну что мускусные быки. Если к медведю рога приделать, то будет мускусный бык. Если, конечно, ещё заставить медведя часами тупо стоять над пучком травы. Медведь не таков.
На медвежьем участке водятся серые лисы и сороки. Мы, конечно, сто раз слышали сравнение, мол, сороки болтливы. Только я впервые в реале встретился с болтливостью сороки. Сорока болтлива, когда рядом где-то медведь прячется. Вот тогда она не замолкает.
Лиса сидит на возвышении, на бревне, как Акила, и зорко глядит вокруг. Из кустов выходят её дети, два довольно подросших лисёнка; попив воды, устраиваются где-то ниже, видимо, за дальнейшими указаниями. Но главная лиса важно молчит и смотрит вдаль.
Да хрен с ней лисой; пришли медведи. Два бурых мишки, точнее, две бурых машки, двухлетки; размером хоть и больше взрослого черного медведя, но всё равно дети ещё. У медведей, как в сказке, есть бревенчатая избушка, крытая дёрном; на крыше сидят четыре сороки и прикалываются над машками. И машки по очереди пытаются по углу сруба забраться на крышу. Уже цепляется за край крыши, повисит, попыхтит – и слезает, а то и падает задницей на землю, пыль столбом. У однои машки под стеной избы был зарыт кусок лосося – и вот, устав лазать на крышу, она достала этого лосося и уселась полопать. Потом пошла опять урезонивать сорок. Другой машке надоело лазать на крышу, и она, стоя у себя на крылечке, подтянулась на перекладине и смотрит, не откроется ли в потолке люк. Но, видно, не ту траву машка ест – люк не открылся. Тогда машка что – села, вытянула ноги, и стала чесать, своими длиннющими когтями, себе пузо, а потом и что ниже пуза. У неё там густой мех, будь это не машка, а мишка, всё равно ничего не видно. Почесамши, опять пошла бороться с сороками. Нет, поймите и машек. Достали же сороки. Вот что им надо от двух простых бурых медведиц?
Потом, медведицам всё это надоело, и они чинно удалились в высокие заросли, то есть в кусты.
А мы пошли смотреть лосей. Один лосище валялся спал прямо около решетки, и мы сели его рассматривать. Рога у него такие пушистые... как и морда. Ресницы у лося длиннющие, ну сантиметра три, наверное. Лапы грязнющие, да и сам в грязи валяется. Ему виднее, может быть, так мошка меньше беспокоит. Потому что мошка ему всю его добрую нескладную морду облепила; да ещё мухи лезут прямо в глаза. Жалко мужика.
А может быть, он изгой? Другой лось возлежал посреди участка, и все лосихи были его. Но мы были за того, первого лося. Он открыл свои темно-карие глаза, посмотрел на нас невидящим взглядом, и снова спать. Да хоть бы отошел от того места, где посрал, а то ведь рядом! Эх, лось, лось...
Пора бежать, однако, а то опоздать можем.
Но по дороге заскочили ещё на одну точку. Ручей с лососями. Большие серые лососи стоят мордами против течения; никуда не идут, но и вниз не скатываются. Чуть подальше несколько красных лососей, цвета ну вот как копчёная сёмга. Этим тоже вверх надо. А вы, ребята, не припоздали? Уже осень же скоро, начнётся как только мы уедем. У приличных лососей уже лососята вылупились. Не наше, впрочем, дело. Они сюда, как учат зелёные, миллион лет уже как подымаются. Видимо, приходили и когда вся долина была заполнена ледником. На самом деле, пейзаж слегка изменился уже в 1964 году, после землетрясения – но об этом позже.
В Уиттиер чтобы попасть, надо проехать через тоннель. Железнодорожный тоннель. Однопутка. Поэтому у тоннеля сложное расписание: каждый час (top of the hour) идут машины из Уиттиера; каждый час с половиной (bottom of the hour) идут машины в Уиттиер и обратно. В промежутках идут поезда. Тоннель построили три года назад; до того только паромом. Длина тоннеля 2.5 мили; у тоннеля скальные стенки, и с потолка каплет вода.
Вот и Уиттиер. В городе Уиттиер практически два дома. Причём первый дом был эвакуирован после землетрясения 1964-го года, когда он слегка порушился. Но стоит. А второй дом – где сейчас все живут. Из него даже прорыли тоннель в школу, чтобы дети в пургу не терялись.
Уютная бухта; стоит огромный лайнер, Coral Princess, хрен знает сколько палуб. Но просто возвышается над всем Уиттиером. Вокруг бухты – горы, на горах ледники.
Мы на въезде взяли карту Уиттиера. На карте показаны оба дома, бухта, наша пристань, две улицы в параллель, а также где ручей с лососем, где черника и где морошка. Вот на морошку-то я и клюнул. До регистрации ещё было время, и мы ломанулись за морошкой (и на лосося посмотреть). И знаете что, порядочно проплутали, пока нашли. Где-то в ямке у дороги запарковались (после нас вся толпа туристов там же встала). Пошли к ручью. У дороги растёт высокая малина, и, как Улька говорит, смотри, какие огромные ягоды. Краснющие. Я попробовал... чёрт, что это ещё за малина... с детства знакомый вкус, но не малина. Блин. Это морошка. Это у них такая морошка. Кусты размером с малину и ягоды как у садовой малины. И красные тоже бывают спелые. Попадаются и желтые ягоды; желтые, конечно, лучше.
Вот это сюрприз. Ведь я что искал? Кустики высотой до 5 см, и там, зажатые твердыми лепестками, по ягодке на кустик, желтенькие, мягкие, сладкие (если спелые), или красно-желтые и твёрдые (если не спелые) ягоды, из ну максимум семи-восьми долек.
Спустились к ручью по крутой графитовой тропке. Ну да, тут графит в качестве гравия. От ручья запах, как будто двадцать банок консервированного лосося открыли. Некоторые лососи дохлые, их несёт вниз, в бухту, остальные же очень даже бодрые, и если видят, что их фотографировать собираются, то обязательно улепётывают. Ручей глубиной от 5 до 15 см, и шириной метров семь. И вот эти рыбы в этом ручье ишут себе счастья. Только что пришли для этого из океана. Вот он, океан-то, в двадцати шагах. Надо же.
Наш пароход, Emerald Sea, на фоне Принцессы Кораллов – как шлюпка. С Принцессы Кораллов выходят богатые люди, чтобы сеть на поезд под названием Принцесса Кораллов и ехать в разные такие места – Денали, Анкоридж. Толстый лысеющий папаша катит, пыхтя, тележку с четырьмя чемоданами, и за ним толстый сын катит на колёсиках чемодан, и папаша говорит: «сейчас возьмём какую-нибудь машину». (Тут мнения расходятся, Ульянка считает, что это ребёнок спрашивал: «папа, а мы машину-то возьмём?». Ну и конечно никаких «машин» в Уиттиере нету; всех этих пассажиров сажают на поезд и организованно доставляют в нужное место.)
Я как-то забыл отметить, что разговарвали эти два организованных туриста по-русски. Посадка представляет собой рассаживание за столы, по номерам, согласно посадочным талонам. Нам достался столик на двоих, у самого входа. Кайф, не душно, и еду нюхаешь. Потому что до нас очередь на раздаче дойдёт часам к двум только. «Пей воду!» На самом деле, всё фигня, есть кофе, и вообще. В баре напитки – водка on the rock, плюс клюквенный сок плюс грейпфрутовый сок. Сто грамм водки – не чувствуется.
С бухты город смотрится как-то более цельно.
В 64-м году землетрясение особо сильно прошлось по Вальдесу и Уиттиеру. Сначала землетрясение; потом пришла цунами. В сумме в двух городах погибло больше ста человек. Для Токио, может, и немного было бы, а если в городе всего два дома?
Кроме человеческих жертв, землетрясение поменяло и пейзаж. Правый берег поднялся метров на десять – и это видно: нижняя часть берега ещё голая, не обросла ёлками. А левый берег опустился метра на три. В результате кое-где морская вода стала в прилив заливать лес – и лес от солёной воды умер. Стоят сухие стволы.
Посреди бухты плавает специально нанятый морской бобр – кувыркается в воде, переворачаивается. Здешние морские бобры крупнее, и головы у них белые.
Капитан тормозит у каждого бобра, орла и водопада. Просто поразительно. И ещё разрешает экскурсии на мостик. У.Н. надели капитанскую фуражку; она села за штурвал, и я её фотографировал... чем-то это явно напоминает фотографии для Плейбоя. То ли позой...
Еду на нашем пароходе делает Таня – не призналась, что знает по-русски; неважно. Лосось отменный; говядина роскошная; сыр с фасолью – мы такого ещё не едали; и даже простой салат – в него подброшены дольки консервированных мандаринов, и это кардинально меняет дело. Ох мы наелись, тем более, что буфет all you can eat! Несчастные крепкие духом китайцы жрут своё – китайская еда, остатки, похоже, вчерашнего ужина, в коробочках. Китайцы вообще разные – одна тётка демонстративно сидит спиной к окну и ни разу не вышла (и все тётки, как сороки, непрерывно стрекочут о своём – знаем мы, о чём китайки такого рода беседуют между собой: о том, кто что купил, кто что продал, удачно или неудачно купил или продал; а также каковы нынче пошли невестки, совсем не слушаются). У всех китайских тёток плоские животы – они предпочитают есть себя мелкими кусочками, но не толстеть. А у китайской девушки, судя по повадкам, ABC, уже чуть-чуть кругленький животик. Вряд ли беременна, слишком молода. Просто. Представляю, как её мать каждый день пилит.
(под кутом большие фото)
( Read more... )![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
