На Север - 20

Подошли к стоянка паффинов – не знаю, как по-русски; puffin – морская птичка; их тут два вида, рогатый и чёрный. У рогатого раскраска как у пингвина, а чёрный – весь чёрный. И у обоих видов большой желто-оранжевый клюв, ну прямо как у попугая.

Капитан подогнал судно к скалам на расстояние метра полтора; казалось, стукнется сейчас об берег.

По виду паффин - помесь попугая с пингвином; под водой они носятся как пингвины, а по воздуху тоже летают как пингвины – низенько-низенько, и лихорадочно машут крыльями. Толстые слишком. Сытые они вообще не летают – ждут, когда переварится. Да им пофиг волна (а поднялась небольшая волна); где чайка стремается сесть, там паффин сидит отдыхает. А насчёт взлететь сытым... один пытался, когда наш пароход близко подошел – так и полетел, плюхая пузом по воде. Все засмеялись, а экскурсоводка сказала, что грех над ним смеяться и пальцем показывать: жизнь у него такая.

Паффины питаются тем же, что и киты-горбачи – жирной рыбкой.

На воде сидит мелкая редкая птичка под названием Ancient Marlette – не сказали бы, подумал бы, что просто уточка. И ещё есть новая для нас птичка, Malitia Murt – опять же, если бы не представили, решили бы, что пингвины. Стоят на скале вертикально, довольно крупные, глядят на нас. А ещё на скале лежат стеллеровы морские львы – эти гораздо светлее наших; и молчаливее (или им жарко слишком).

Вдруг прямо по носу - фонтанчик из-под воды; потом черная спина... потом широкий хвост. Кит! Горбач. Хвост показал – значит, нырнул, возможно, и на полчаса. Но ведь вокруг жирная рыба, так что кит тут же и вынырнул. Опять фонтанчик, опять спина с плавником, медленно-медленно переваливается. Капитан остановил судно, и мы стали болтаться вокруг этого места, всей толпой гадая, где он сейчас вынырнет. А кит выныривает боком, морду свою конопатую показывает, плавником машет. Молодой китёнок. Народ гурбой от борта к борту бегает, фотографирует, на видео снимает. А капитан говорит, подождите, я сейчас левым бортом поверну, а потом и правым бортом поверну, все успеют сфотографироваться. Одна тётка, не желая тусоваться с толпой, стояла на другом борту снимала на видео птичек, на зуме – и вдруг выныривает кит, и она его на зуме, во весь экран, и сняла.

Вскоре мамаша-китиха приплыла; вместе кормятся, вокруг рыбьей стаи кругами ходят. Китёнок и на спинку переворачивался, пузом кверху, и так нырял, а потом тут же переворачивался обратно и фыркал – похоже, что вода в нос попадает.

Представьте эту картину. На заднем плане горы в ледниках, полукругом, а с другой стороны – океан. На фоне гор – крутобокие острова, как Валаам на картинах Рериха. Все в ёлках до самой воды. Синее небо. В воде широкое темное пятно – это рыбья стая. Над ней кружится облако пафинов и чаек; поверхность воды тоже покрыта сидящими птицами. Из воды время от времени показывается сначала фонтанчик; когда облачко пара рассеивается, всплывает, медленно переваливаясь, горб с плавником...

Все довольны, а я спать хочу. Ну слишком уж много впечатлений, слишком много. И кстати, немало народу действительно спит. Семья атабасков, к примеру. Папаша ходит смотрит, а девки спят, как после танцев.

Возвращаемся; солнце на закате.

Выгрузились; выяснили, что паромы на Вальдес (была идея через Вальдес ехать) во-первых пассажирские, во-вторых, не каждый день – ну, значит, и всё. Больше мы никуда не поедем; домой, домой.

На пристани сделали попытку купить с собой немножко свежей рыбы. Зашли в контору нашего агенства, где регистрировались на пароход. Служащая, не отрываясь от телефона, на вопрос, где бы купить рыбы, махнула рукой – мол, там, вдоль набережной. Вся набережная заставлена конторами таких вот туров – кто ледники смотреть, кто рыбу ловить. В том конце, куда она показала, ближе к воде шесть разделочников резали и чистили рыбу, наловленную туристами – рыба была в больших тачках. Ульянка побежала фотографировать это всё, а мне неинтересно, и я пошел выяснять, где бы купить. Раздельшики – суровые мужики и бабы с огромными ножами; они с дикой скоростью отрезали головы и плавники, вытряхивали кишки, обмывали рыбу водой. Головы и кости бросались под стол; куда шли кишки, непонятно. Маленький беленький мальчик сидел на разделочном столе, держал на столе отрезанную рыбью голову, слизывая с неё кровь.

Я нашел единственный рыбный магазин, но в магазине девки сообщили, что у них всё уже заморожено и упаковано. А остальная рыба спортивная, и она продаже не подлежит. Сколько я ни пытались выяснить, продаёт ли кто-нибудь ещё рыбу, мне даже ответа толком добиться не удалось.

Справа от разделки на доске почета были вывешены рыбы, выловленные спортсменами на рыбном дерби. Рыбное дерби состоит в том, что вылавливают крупную рыбу, метят её, выпускают в залив, и рыбаки пытаются её поймать снова.

На доске почета висели и лососи, и палтус, и огромный с выпученными глазами морской окунь. Гордые спортсмены фотографировались у этой доски почета; мне же было пофиг, ну рыба и рыба. Я её предпочитаю в тарелке, а не на доске почета.

По дороге на парковку видели, как лососи (полудохлые) поднимаются по ручью в городскую сточную канализацию, и как два мелких пацана прутиками пытаются этих лососей у трубы отловить.

В 8 вечера, зайдя в Сейфуей и запасясь водкой на случай холодной ночевки, выехали из Сьюарда в сторону дома. На счётчике 3700.

Опять озёра по обе стороны дороги; горы на закате; облако тумана в долине под нами...

Через 62 мили нашли какой-то кемграунд; времени 9:21. Нам всё равно, в сущности. Здесь сыровато; комары. Грибов нет. Медведей тоже не заметили, в том числе и на близлежащем ручье.

На ужин был завтрак туриста, и чай.


( под кутом большие фото )