juan_gandhi | Where's DAD

Опять настал мой Понедельник; я, помнится, просил Пятницу, но Пятница был(а) занята. И где же это? – как спрашивал герой анекдота про "борьбу за ЭТО". (Вопрос "where's DAD?", естественно, относится к папе Гонзалесу, которого бдительные кубинские чекисты не выпускают забрать своего заблудшего сына).

В субботу мы с Ульянкой прогулялись к Степановскому ручью, что в переводе звучит как Steven's Creek. Там небольшое водохранилище; на нашей стороне цветут даффодилы и пастушья сумка, на другой стороне американские трудящиеся, несмотря на субботу, завершали строительство довольно крупного зиккурата. На вершину зиккурата, пока еще плоскую, ведет спиральная дорога; камазы туда везут грунт, вытряхивают, а бульдозер его разравнивает и подгоняет к краю площадки. Но земля в Америке, как известно, дорого стоит, поэтому где же трудящиеся берут землю для своего зиккурата? Да в самом же зиккурате. У основания оного стоит экскаватор, он зачерпывает краюшек
зиккурата и грузит это дело в грузовик, который, правильно, только что спустился с вершины за очередной порцией грунта.

А то некоторые удивляются, почему нынче безработицы нет или куда правительство девает деньги.

Поудивлявшись американской глупости, как это и положено по карме наивным русским, мы двинули дальше и вышли на холм, откуда опять стало видать "все Сан Хосе". Сели перекусить, рядом (в 5 метрах) на веточке сидел колибри. В обычных погодных условиях, т.е. летом, колибри разглядеть невозможно – он все время носится туда-сюда, как бешеная муха. А тут он сидел, кося на нас своим большим, относительно всего остального, глазом. Колибри – цвета помойной мухи, зеленый, блестящий. Только брюшко в районе гениталий беленькое такое. Голова имеет разный цвет в зависимости от того, кто смотрит. Я увидел серую голову, Ульянка – ярко-малиновую. Возможно, это как раз связано с половыми притязаниями колибри – у него на голове цветовой
аттрактант. Внизу, под нами, ходили красивые лошади с неуклюжими наездницами, сзади, по дорожке, ходили серьезные китайцы и гоняли бешеные горные велосипедисты. Жарило солнышко.

Ночью мне приснился сон – иду я по Архангельску, навстречу мент, спрашивает документы. Посмотрел мой советский загранпаспорт – и положил его в карман. Все в порядке, говорит. А паспорт? Получите в отделении. Прихожу в отделение, там пьяные менты, шутить изволят, ни про какой паспорт не слыхивали. Достаю из кармана наличку, слипшиеся российские купюры и мелкие
доллары, вываливаю им на стол. Выдают мне паспорт... открываю – а там одна обложка. А где мой паспорт? Ну, еще через полчаса отдали. Выхожу из отделения на улицу Поморскую, а там уже поздно, темно бродят такие рожи... Просыпаюсь в ужасе и ору: "Я никогда не поеду в Россию!"

Да... вот чего я больше всего боюсь – унижения. Угрозы унижения. Вот почему я никогда не поеду в Россию, несмотря ни на могилы, ни на мои всякие оставшиеся там штуки...

А в понедельник, конечно, с утра пораньше к зубному. Тетка (похожая на Надю Пихтину из Новгорода), которая мне кладет на шею слюнявчик, рассказывает, что уже привыкла считать нашу калифорнийскую зиму холодной – а самой смешно, потому что выросла на Аляске, где холода не то, что у нас в Питере. А теперь ей холодно, потому что волосы коротко обрезала – шею холодит. А волосы коротко обрезала, потому что вылезать стали в связи с химеотерапией – и самой смешно. Ну мы с ней договорились, что надо бороться изо всех сил.

Интересно другое. В прошлые выходные взял я в прокате посмотреть новую "Лолиту" и "Смутный объект желания"; в эти – "Тристану". И моя Ульянка уже начала подозревать, что я ей нарочно подсовываю фильмы все про одно и то же. А кто ж знал то, кто ж знал?

Date: Tue, 01 Feb 2000 09:33:28 –0800

> Первый декрет. Робинзон получает взад своего Пятницу. Наша почтовая
> контора временно отдыхает от перлюстраций писем к Катюше.

Ну уж нет, понедельник теперь мой. А по пятницам мы все можем дружно написать коллективное письмо Катюше.

О катюшах, яблонях и грушах. Вчерась, двигаясь домой с работы, и в связи с тем, что у NPR настала го¬лодная пора, включил какую-то разгильдяйскую сантакрузскую станцию. "We are fucking chil¬dren!" – голосом Картинга вещали эти диджеи, под тихие звуки "подмосковных вечеров", потом бод¬ренько рассказали анекдот про "доктор, на меня никто не обращает внимания – следующий". Тут, в Санта Крузе, радиопираты процветают настолько, что недавно с одной пиратской станции уво¬лили диджея за мат, и он открыл альтернативную пиратскую радиостанцию.