моя жизнь в геологии - 9

 Ну вот, и настал 1986-й год. Представьте, в начале 86-го мы и не знали, что это вообще за год будет. Комету уже забыли; сидели работали, у нас было все хорошо. В середине апреля я поехал в Речицу на очередные испытания. К тому времени я был большой любитель правильной езды в командировку. С собой брал чайничек, чтобы не у проводника брать его химикаты, а самому заваривать; от проводника только кипяток, и то, если в нашем вагоне нету, так можно в другом взять. 

Мы поехали с Колей Акимовым и с Филатовым. А еще я взял велосипед. К тому времени я стал завзятым велосипедистом; попробовав годик погонять на "Чемпионе", который мне давал на время Вова Чернов, наш же коллега, и муж Валентины Юрьевны, я уже понял, что не могу без велика, как Ватсон без трубки, и купил себе велик на велорынке, 70 рублей стоил. На трубках, да. Трубки у меня регулярно прокалывались, но я насобачился их чинить - разрежешь лезвием, заклеишь, потом зашиваешь, и клеем, и все норм. 

Вот, и я погрузил свой велик в отсек для багажа (мы ж в купейном ехали, чо), и с комфортом так.

Вообще моя идея была поехать посмотреть фрески Исачёва в Мозыре (или в Бобруйске? Нет, в Мозыре).

Так что в один прекрасный выходной я сел да попилил по Беларуси. Ну что, дороги ж там прекрасные, и водители тоже. Но почему-то я странным образом себя сдерживал от шальной мысли - свернуть в последний момент под какой-нибудь встречный МАЗ - и закончить все это, быстро и легко. Стоило каких-то трудов уговаривать себя, что не. Не. И нет, это не выглядело как желание покончить с собой. Это было желание покончить со всем этим. Ну как бы поднадоело все. Но не, уговорил.

Приезжаю это в Мозырь, заявляюсь в церковь. А там бабка, и бабка меня не пускает! Говорит, в велоштанах в церковь не положено! Да бля. Ну вот чо. Да ничо. Так я и не посмотрел на фрески Исачёва. (Впрочем, сейчас-то я Исачёва квалифицирую как голимую попсу - но тогда все говорили ему "вау"). К тому времени Исачёв как раз умер. Ну не будем, ладно.

Так что вернулся впустую.

А 22 апреля приезжаю такой на буровую - тишина. Буровая стоит. Что такое? А у нас лимиты на электричество кончились. Бля, а мы ж испытания не закончили, нам еще три дня. Стал звонить местному начальству. А хер там. 22 апреля, День Рождения Ленина. Все эти бляди стоят у памятника и Возлагают Цветы. Ни до кого не достучаться. Ну стал звонить в Питер. Там Исак Матвеевич шухер поднял, позвонили в Мингео; из Мингео позвонили в Минэнерго; короче, когда эти бляди возложили все цветы и допели "Ленин Всегда Живой", у нас уже было электричество, и мы продолжили наши испытания.

25-е был последний день испытаний; Филатов то ли слегонца пьян был, то ли чо; короче, наша система говорит, мол, для оптимальности нужно 110 оборотов в минуту и нагрузку на долото 41 тонну. Это, конечно, все как-то слишком - но программа считает, что нет. Ну и Филатов бурмастеру такой - ну чо, давай! Мастер тоже был подвыпивши, и разрешил это дело. Буровая (125 тонн, не забываем) вся такая затряслась, как будто у нее оргазм, с диким грохотом (как море Чёрное к изголовью) - бубум-бубум! Мы так секунд десять побурили - и прекратили эксперимент. Нахуй-нахуй, сказал бурмастер. Но опыт получили. Получили, да.

Короче, на этом наши испытания завершились, и на следующее утро мы на электричке в Гомель. Ну или там дизель, а не электричка, не помню уже. 

Ну и вот у меня велосипед с собой; можно по Гомелю поездить (там красивый берег, и вообще ничо такой город; рынок тоже занятный) - а мне лень. Лень! И я четыре часа просидел в зале ожидания вокзала, читая книжку. Думаю, так я типа спасся. Потому что в то утро больше всего и выпадало радиоактивных осадков. Если б я ими там надышался, за четыре часа, я б тут уже давно ничего не писал. Как Рома Пронюк.

Ну и вот, и приезжаем вы в Питер; на следующий день на работе Коля Виноградов задвигает байки, мол, слышали, по Бибиси говорят, какой-то взрыв на атомной электростанции.

Я много лет думал, что был соучастником этого советского бардака, что требовал энергию, и был отложен ремонт, и т.д. Нет, я тут ни при чем; выяснил постепенно. Но ощущение ответственности как-то осталось.

К концу мая в общем-то все уже начали понимать масштабы - и наш профсоюз, или, наверно, наше КБ, вытащило всех детей сотрудников Речицкого отделения, в наш пионерлагерь "Чайка". Речицкие родители отнеслись к этому с пониманием и энтузиазмом (что вообще-то для них редкое явление; обычно тупизна зашкаливала - с нашей точки зрения). Детей привезли; тут же в баню на Дегтярной - т.к. на вокзалах везде были блок-посты, всех меряли на радиацию. На Мытнинской у них отобрали сандалики, а у некоторых и майки. Ну и там дезактивация, с каким-нибудь дегтярным мылом, вы ж понимаете. Короче, шок у детей; они-то думали (и им по телевизору говорили), что все под контролем.

В лагере "Чайка" им тоже не то чтобы понравилось. Во-первых, нет борща в меню. Во-вторых, заставляют бегать босиком на озеро, и там купаться. Так что пошли письма родителям, с жалобами. Меня отправили в лагерь разбираться. Ну что, я там нашел Асю (а она большая фанатка была этого лагеря); с Асей договорились, что она возьмет шефство над речицкими (да она уже там подружилась с некоторыми); поговорил и с речицкими детьми. Ну вот им все тут чуждо было.

Ну и стали поодиночке приезжать родители и забирать своих детушек. Последним приехал Рома Пронюк; он забрал не только Машу, но и всех оставшихся детей. Ну что ж. Родители, это их право. Если они хотят... Я проводил их; на прощание угостил всех мороженым в мороженице. Что ж поделаешь.

Наши туда, в Речицу, все равно ездили; возили из нашей гражданской обороны приборы ДП-5. В Речице их вскоре отбирала гебня. Что интересно - а гебня-то откуда знала? А им кто-то из этих идиотов доносил же.

В конце июня где-то решило начальство отправить туда в командировку Наталью Ивановну. Я тут взбеленился. Вы чо, сорокалетнюю женщину отправлять в радиоактивную зону? А если у нее потом будет рак, это кто будет отвечать? Ну и поехал я вместо нее.

В Речице уже народ как бы что-то понимал. Все знали, что вдоль Днепра, в кустах, полно дохлых птиц. Что радиация. Прибор как раз был у нас, и мы померяли везде; самое радиоактивное было - низ штанов Ромы Пронюка. Потому что он все выходные на даче проводил. Говорил - "землянику я сам ем и детей кормлю". Через несколько лет Рома умер от рака. Дети вроде бы нет.

Нет, не особо-то понимали. Их там отправляли в колхоз, в Хойницкий район, сено убирать. На мой вопрос - а не охуели ли вы, отвечали - "кто-то же должен это делать!" И там когда главный инженер Малин уехал к себе на историческую родину в Подмосковье, с семьей, его шибко осуждали, как предателя полигона, или что-то такое.

На полигоне начальник был человек умный и деловой. Там регулярно бульдозером сгребали небольшой верхний слой почвы, так что в общем-то ничего так уровень был. Ну 300. А в лесу уже тыща (забыл чего, микроретген в час?). Я там, увидев спелую рябинку, хотел сорвать ягодку. Меня остановили коллеги.

Ну и вот так вот. Ну я-то ладно, соблюдал. А потом после меня ездил Лев Михайлович; я думал, ну чо, физик, знает, как с радиацией дело иметь. А он бегом бегал от гостиницы до полигона, по обочине дороги. Ну Лёва, ну! Впрочем, ему от этого ничего не было.

В Питере мы тоже все меряли. Самое радиоактивное в Питере было - бороды у бородатых, да подоконники.

В августе у меня был отпуск; я в этот отпуск поехал попрограммировать по контракту, в Новороссийск. Там я жил один в гостиничном номере (редчайшее, по советским стандартам, явление), и работал в офисе с видом на бухту (не на Цемесскую, та дальше). Программировал на PL/I, ну и все такое. Для меня это был отпуск. Утром на пляже, читал документацию и планировал код; потом обед, офис, работа. Вечером шел от офиса в гостиницу, вдоль набережной, мимо пирсов, где стояли туристические суда (cruise liners). Т.к. софтяру я забацал быстро, и все у меня было готово, зашел раз на морвокзал, посмотреть, не покататься ли мне по Черному морю.

Там стоял такой красивый, кремовый такой, пароход. На палубе стояли толстые важные тетки; выпятив губу, смотрели на меня сверху вниз. И я понял, что с этой шушерой мне совершенно не по дороге. Махнул рукой, сказав - этот пароход мне нахер не нужен.

Пришел в гостиницу, включил бибиси на приемнике, постирал белые штаны (я их каждый день стирал), сбацал какую-то еду. Тут поднялся штормяга, ветром захлопнуло окно, оторвало антенну от приемника (я использовал телевизионную).

А утром в гостиницу стали поступать первые спасшиеся. С остановившимся взглядом, смотрящим куда-то поверх, на горизонт; босиком, вымазанные в краске. Толстых теток не было; спасшиеся были все здоровые молодые люди. Теток не было.

 

Вот эти два случая сильно изменили мой менталитет. Мне стало как-то стыдно своей нахрапистости. Как-то с тех пор я стараюсь, действительно, избегать последствий действий. Конечно, мое махание рукой не приводит к гибели сотен людей - но в душе-то именно так. Ты махнул рукой, а они умерли. Вот и стараюсь с тех пор скорее молиться, мысленно, за здравие. Не помогает, конечно. Не помогает.

 

TWIMC: tests using random and current time

 So, if you think you call a function in your code, and this function returns current time, or a random number... IT'S NOT A FUNCTION. Your code is function of "random number", or "time".

So, if your code is written as something that retrieves this kind of data, to test your code, you should provide that data. Not just today, but try the time, like 10 years from now. As to "random", You provide the randomness. If your code cannot be fixed to behave as a function of those inputs, make your "random stream" or "time stream" not hard-coded, but substitutable. Mockable. And mock it in your tests. MAKE SURE that you don't provide just happy-path data. Provide anything. A sequence of 100 numbers 4 for random. Time that is 10 years from now. Or even 30 yeas from now.

Make sure that your tests don't depend on anything. Because test Must Be Reproducible.

All these things, I know, are obvious to some, and not obvious to others.

If you still have questions, ask. But don't argue. Because what I say is math. Unless you have another math (some people do), or another logic (there's plenty of them), please don't argue.

I'd be glad to see how all this changes if logic is e.g. linear.